Как я вылечилась от постпсихотической депрессии

Прежде, чем начать, скажу, что я с недоверием отношусь к диагнозам. Вспоминаются слова одного знакомого врача — «шизофренией называют все отклонения, которых не понимают». Когда все только началось, меня больше интересовали не психиатрические ярлыки, а вопрос: «Что теперь делать?» В больницах точно знают, какие препараты подействуют при определенных проявлениях болезни, а структурирование и создание названий для них — занятие психиатров. Похоже, что принятие названий для различных состояний придает им уверенности в себе. Но не стану приуменьшать достоинств настоящих профессионалов, с которыми мне довелось пересечься на нелегком пути, просто чувствую легкую иронию сейчас, когда самое сложное позади.

Я — одна из тех, кто испытал на себе то, что называют «постпсихотической депрессией», и выйти из этого состояния амбулаторно у меня не вышло. Связь с врачом еще не образовалась (мы были почти незнакомы), и мне снова посоветовали госпитализацию. Если бы не тяжелое положение психиатрических клиник, то я бы считала полученный опыт, в большей степени, позитивным. Результатом месяца, проведенного в больнице, стало прекращение бредовых и галлюциногенных состояний, что позволило мне постепенно вернуться в реальный мир. В клинике, также как и в любом обществе, имеют место отношения между людьми, и бывает, что общение продолжается и «на свободе».

Эта коммуникация между людьми в клинике важна, так как это первое сообщество, в которое попадает человек после «путешествия в иной мир». Также важно, чтобы близкие больного вовремя напомнили ему об осмотрительности при общении, потому что часть людей может нести в себе угрозу. Человек, недавно прошедший через острый психоз, слабо защищен от окружающих и может легко стать жертвой злых людей.

Таким образом, спустя две госпитализации, длившиеся в сумме полгода, я попала домой под присмотр любящей, но очень строгой мамы. Она заставила меня пройти через многое — отказаться от курения, заняться гимнастикой, ходить в церковь. Хочу донести до людей, что сразу после выписки из клиники перед ними только часть человека, другая его часть — все еще под впечатлением от другого мира, который бывает для него реальнее, чем щетка, которой вы чистите зубы.

Нужно отметить, что до заболевания я не раз с успехом продвигалась по карьерной лестнице в разных отраслях, а принуждение к работе уборщицей неприемлемо для моего чувства собственного достоинства. Но выхода не было — ведь теперь в моем прошлом буйное отделение психиатрической клиники. Моя любящая, но строгая мама совершила часто встречающуюся ошибку, я бы ее назвала «преждевременная насильственная социализация». С другой стороны, — излишняя вездесущая забота о своем родном человеке, перешедшем в категорию психически больных. Пускай частично он все еще находится в своем виртуальном мире, но позвольте ему самому разогреть еду, так он сможет наладить свою пока что слабую связь с реальностью. И, когда, поднявшись с утра с кровати, он смог поставить кипятиться чайник, похвалите его, это важно.

Обращаюсь к вам, родственники больного, — приложите все усилия, чтобы сохранить в общении с ним золотую середину, которая не даст близкому вам человеку превратиться в инвалида, побудит его к самостоятельности, пускай сначала и в обыденных бытовых делах, но, с другой стороны, защитит его от нездоровых проявлений его личности.

В течение этих двух лет я постоянно общалась со своим врачом, со временем мы наладили контакт, и был найден подходящий курс лечения. Терапия завершилась посещением нашей группой больных шведской реабилитационной клиники.

Хочу поделиться здесь своими наблюдениями. Известно, что в Швеции одна из лучших социальных защит в мире, и мы в этом убедились. Мы посетили целый небольшой поселок для людей, испытавших на себе, что такое психическое заболевание. Со своими магазинами, кафе, небольшим зоопарком, — всей необходимой инфраструктурой и доброжелательным отношением социальных работников. Все замечательно, но возникает вопрос — а зачем этим людям прикладывать усилия, чтобы вернуться в реальный мир?

После посещения Швеции особенно тяжело было возвращаться к повседневной жизни, которая так сильно отличалась от увиденного. Несмотря на внешнее благополучие (у меня была работа, которая приносила достаточный для скромной жизни доход), большинство внутренних проблем оставались нерешенными. Кто я, куда я иду и каково моё место в этом мире? Посещение церкви не помогло мне на этом пути. Напротив, я увидела неприглядную изнанку церковной действительности, которая повергла меня в отчаяние.

Однажды я осознала, что мой жизненный опыт позволяет мне помогать другим людям. Например, опыт избавления от алкогольной зависимости — отличное подспорье для помощи страждущим, желающим вернуться к нормальной жизни. В поисках подобной работы я попала в городской центр занятости, где мне предложили место социального работника.

Начало работы ознаменовало третий период моей реабилитации. Он вовсе не был легче предыдущих, нет, он был просто другим. Накопленный опыт болезни и обострений помогал чувствовать опасные моменты, способные спровоцировать ухудшение состояния, и избегать их. Улучшились и отношения с родителями, которые предоставили мне полную свободу. Огромную благодарность я испытываю к своим лечащим врачам, которые помогли мне преодолеть серьёзный кризис и не позволили ему перерасти в полноценное обострение.

Со временем на работе смирились с моим не совсем формальным выполнением обязанностей и убедились в моей компетентности. Мне было предложено получить профильное высшее образование, на что я радостью согласилась.

На сегодняшний день с момента госпитализации прошло уже семь лет. Моя жизнь стала более размеренной, без ярких взлётов и падений. Я приношу настоящую пользу людям, что меня бесконечно радует. Остался всего год до окончания ВУЗа, и я уже задумываюсь о последипломном образовании. И это уже четвёртый период реабилитации.

Что ожидает меня дальше — не знаю, но уверена, что во всём меня поддержат мои близкие, коллеги, и врачи. Спасибо им за всё!